«Мы или дураки, или святые»

 Версия для печати

Сто лет назад Южный Урал был охвачен гражданской войной. 24-25 июля 1919 года Челябинск оставили колчаковские войска. Перед этим, когда стало ясно, что возвращение советской власти неизбежно, из города хлынули беженцы. Среди них оказалась и семья священника Михаила Авксентьевича Белова. 

Нам удалось связаться с его внучкой Ниной Давидовной Садаковой. Ей 78 лет, она находится в добром здравии. Она-то и рассказала нам о судьбе челябинского пастыря и его близких.

Накануне эмиграции

  

– Должна сразу сказать: дедушку не помню, он умер, когда я была совсем ещё крохой. Знаю о нем со слов мамы, бабушки, других людей.

 

– Бабушка – это жена отца Михаила?

– Да. Её звали Антонина Васильевна, она родилась в 1887 году в Челябинске в обеспеченной семье. Сразу трое молодых людей претендовали на ее руку, но выбор пал на уроженца Миасса Мишу Белова. Он учился в Оренбургской семинарии. У Михаила были шикарные черные усы, искрящиеся глаза и, как оказалось, прекрасный характер.

 

– Что бабушка рассказывала о жизни с отцом Михаилом в дореволюционном Челябинске?

– Рассказывала, что жили в собственном двухэтажном доме на берегу реки. Баба Тоня не работала, отдавая себя семье и детям. Жили обеспеченно, держали прислугу. Дедушка был надзирателем в Челябинском духовном училище и преподавал в епархиальном женском училище. В 1912 году принял сан священника. Какое-то время служил в поселке Шумиха. Был уездным наблюдателем церковно-приходских школ, благочинным.

 

– Как в жизни семьи отразились революционные события?

– Свержение императора восприняли без восторга, но и без ужаса, просто как новость. Но после прихода к власти большевиков положение стало ухудшаться. Когда Белая армия оставляла Челябинск, многие горожане покинули насиженные места. Сия чаша не миновала и семью Беловых. В тот момент у отца Михаила и матушки Антонины было трое детей. Моей маме Вере было 6 лет, Виктору 4 года, а Нине 2 года. Во время эвакуации Ниночка гостила в загородном доме у дедушки и бабушки – родителей матушки Антонины. Когда священник с женой приехали забрать дочь, дедушка и бабушка сказали: «Ребенок настолько мал, в дороге такая малышка только в тягость. Поезжайте без Ниночки: волнения кончатся, и вы вернетесь». Отец Михаил доверился тестю с тещей и оставил дочь в Челябинске.

 

– И когда же родители снова увидели Нину?

– Никогда. Отец Михаил и матушка Антонина состарились и умерли в эмиграции, а Ниночку вырастили в Челябинске бабушка и дедушка.

Жизнь на чужбине

  

– Очень печально. Расскажите подробней, как семья священника оказалась в эмиграции.

 

– С отступающими белыми частями продвигались в Сибирь. С собой удалось взять посуду, белье в деревянных сундуках, обитых железом. Зимовали в сибирских городах. Отец Михаил служил в храмах, этим как-то перебивались. В Забайкалье одно время жили на станции Оловянная. Здесь установилась советская власть. И вскоре дедушка узнал, что ему угрожает гибель. По семейному преданию, друзья под большим секретом сказали отцу Михаилу, что он внесен в расстрельный список священников. Жуткое сообщение. Решили срочно бежать в Маньчжурию, благо, граница еще была открыта. На Китайско-Восточной железной дороге трудились и жили русские, но территория Маньчжурии – это уже Китай.

 

– Как семья обустроилась в эмиграции? В каких городах служил отец Михаил?

– Сначала оказались в городе, который назывался так же, как и географическая область, – Маньчжурия. Здесь в 1924 году у Беловых родился еще один сын Анатолий. Жили бедно. В школе мою маму однажды остановила на перемене завуч и спросила: «Девочка, почему вы носите черную форму? Должна быть коричневая». Мама покраснела: было неловко признаться, что платье ей сшили из старого папиного подрясника. Позднее отец Михаил служил в храмах на разных станциях КВЖД, в последние годы – на станции Бухэду и в поселке Мулинские Угольные Копи. Умер довольно рано, в 1942 году, и был похоронен в церковной ограде.

 

– Вы много жили среди эмигрантов. Жизнь на чужбине «ломает» человека?

– По-моему, наоборот. Жизнь была трудная, даже невыносимая, косяком шли потери самых близких людей, быт примитивный, дикий и неудобный, а люди любили, жалели и уважали друг друга, имели чувство такта. В нашей семье складывалось много тяжелых ситуаций, но никаких препирательств, обвинений, повышенного тона не было. Не было и пьянства, хотя по праздникам на столе было спиртное.

 

Возвращение на родину

 

– Как сложилась судьба жены и детей отца Михаила Белова?

– Беловы стали свидетелями таких исторических событий, как японская оккупация Маньчжурии в 1932 году и приход советских войск в 1945-м. Несмотря ни на что, сыновья отца Михаила Виктор и Анатолий сумели получить высшее техническое образование – стали горными инженерами. Но в 1945 году, сразу после прихода красной армии, оба были отправлены в ГУЛАГ. Вообще, репрессии коснулись многих русских эмигрантов. Дядя Витя умер от тифа в самом начале срока. А дядя Толя отсидел 8 лет, после освобождения жил в Магаданской области, работал на предприятии, осуществлявшем добычу золота.

Баба Тоня пережила дедушку на 10 лет, умерла в Китае. Теперь о моей маме – Вере. В 1937 году она вышла замуж за латыша Давида Берзина, моего отца. Чтобы жениться на ней, он перешел из лютеранства в православие. К сожалению, через несколько лет папа погиб от несчастного случая. Мама пела на клиросе и преподавала русский язык и литературу в школах. Вышла замуж второй раз за регента церковного хора. В 1955 году мы вернулись в СССР, осели в Кирове, где мама и умерла в 1979 году.

Младшая дочь отца Михаила Нина, как я уже сказала, выросла в СССР. Мама увидела ее в Челябинске в 1956 году после 37-летней разлуки.Тетя Нина работала на железной дороге, долго жила в Тбилиси, но в 90-х вернулась в Челябинск, здесь прошли последние годы ее жизни.

 

– Каким человеком остался в памяти близких отец Михаил?

– Прекрасным семьянином. Мама рассказывала, что он очень любил своих детей, каждый вечер заходил в спальню, благословлял на «сон грядущий», легонько целовал, поправлял одеялко, шептал что-то хорошее. И священником был достойным. Когда во время литургии тяжелобольные люди случайно роняли изо рта причастие, отец Михаил без раздумий подхватывал и отправлял его себе в рот, чтобы не пропало ни капли Тела и Крови Христовых. Был жизнерадостным и милосердным человеком. Семья жила небогато, но зачастую отдавала последнее тем, кому еще хуже. Баба Тоня, вспоминая об этом, с горчинкой повторяла: «Мы или дураки, или святые».

Опубликовано в газете «Южноуральская панорама» 18 июля 2019 года

На фото: протоиерей Михаил Белов с семьей в эмиграции