Отмечая День православной книги, не будет лишним определиться с содержанием понятия, являющегося предметом нашего благочестивого внимания. Действительно, что мы называем православной книгой и чем православная книга отличается от того объема современной литературы, частью которой она является?
На это вопрос следует ответить, чтобы понять, какое место православная книга занимает в огромном и пестром океане мировой литературы, какое влияние она оказывает на формирование духовного облика человека и общества и, наконец, каковы перспективы развития православной литературы, о которой, собственно, и идет речь, когда мы говорим о православной книге.
Но прежде чем перейти к рассмотрению этого вопроса, нам следует проследить процесс становления православной литературы в исторической перспективе. Это важно, так как поможет нам увидеть, каковы механизмы воспроизведения литературного опыта в православии, что, в свою очередь, раскроет перед нами перспективы развития православной литературы.
Основные вехи на пути создания и развития православной литературы
Любое явление человеческой культуры имеет свои исторические рамки и контекст. Православная литература, являющаяся сегодня частью более обширного феномена – литературы христианской, – возникла в первые три века от Рождества Христова. Появление ее было связано с эпохальным событием – явлением в мир Бога Слова, а также с реакцией на это событие современников и ряда последующих поколений.
В основе всей православной литературы лежит Благая Весть о пришествии в мир Христа Спасителя и об Искуплении Им рода человеческого от греха, проклятия и смерти. Эта истина первоначально распространялась изустно. Для первых слушателей Благой Вести было важно, что Христос есть исполнение всех ветхозаветных пророчеств, а значит, все написанное о Нем относится к прошлому. Более важным было настоящее – реальность Христа, Его всегдашнее присутствие в основанной Им Церкви («Я с вами до скончания века» — Мф. 28). Поэтому и первая христианская литература, вошедшая впоследствии в канон новозаветных писаний, была ничем иным, как запечатлением устных рассказов ближайших учеников Христа, бывших «очевидцами и служителями Слова» (Лк.1,2).
Из четырех канонических Евангелий только Евангелие от Луки, можно, хотя и с некоторой натяжкой, назвать литературным произведением. Остальные три – это свидетельство очевидцев (Евангелие Марка по сути есть Евангелие Петра). Об этом свидетельствуют и стиль, и прядок изложения. Думаю, будет уместно сравнить новозаветные тексты с полицейскими протоколами, содержание которых максимально соответствует реальным происшедшим событиям и словам. И если сегодня все новозаветные книги мы с полным правом можем назвать христианской литературой, то для христиан первого, второго и даже третьего поколений это были памятные записи того, что и так было известно каждому члену Церкви из устного предания. Но уже к концу II столетия, когда непосредственные участники евангельских событий, а также знавшие их ученики покинули этот мир, эти записи приобрели статус священных текстов, послуживших возникновению и развитию новой христианской цивилизации и такого явления, как православная литература. Благая Весть о свершившемся Событии нашего спасения стала незыблемым основанием и неиссякаемым источником вдохновения для всех последующих поколений православных писателей.
К корпусу текстов новозаветной эпохи примыкают и творения Мужей Апостольских, ближайших учеников апостолов, чьи произведения по времени и характеру так близки к евангельским текстам, что некоторое время даже входили в канон новозаветных книг. Таковы Дидахэ (Учение двенадцати апостолов), «Пастырь» Ерма, послание Варнавы и др. Их писания являются как бы переходным этапом в истории Церкви, когда непосредственные и безыскусные свидетельства о Христе, воспринятые новым христианским поколением, облекаются в формы, свойственные лучшим образцам античной литературы.
Ко II веку относится второй этап развития христианской литературы. Это эпоха христианских апологетов – защитников веры перед лицом греко-римского язычества и самого первого противника Церкви – талмудического иудаизма. К этому времени христианская проповедь уже огласила самые отдаленные уголки тогдашнего цивилизованного мира, совпадавшего с пределами Римской империи, которая включала в себя самые разные племена и народы. Соприкосновение с древними культурами и традициями, несмотря на мирный характер христианской проповеди, не могло не вызывать конфликтов, так как, по слову апостола Павла, проповедь о Христе Распятом «для иудеев соблазн (букв. “скандал”), а для эллинов безумие» (1 Кор.1,23).
Уже в Деяниях Апостольских мы видим, какую бурную реакцию и неприятие вызывала проповедь Евангелия как среди ревнителей буквы ветхозаветного закона, так и среди представителей греко-римской интеллигенции. С самого начала они противопоставили кроткому евангельскому слову фанатизм своих последователей и силу принуждения государственного аппарата. Но видя, как каждое новое гонение на Церковь приводит ко Христу все большее количество людей, противники Церкви переменили тактику и вместе с ужесточением гонений стали писать всевозможные памфлеты, разоблачающие, будто бы, бесчеловечную и безбожную сущность христианской религии. Достаточно упомянуть известное каждому историку произведение античного автора Цельса, посвятившего целый трактат философской и гуманистической критике христианства. Явное нарушение принципа справедливости римскими властями, объявлявшими Церковь недозволенной организацией вопреки положениям римского права, а также возникшая в культурном пространстве империи литературная оппозиция, можно сказать, спровоцировали новый этап в истории христианской литературы.
Рубеж II и III столетий ознаменовался появлением на литературном небосклоне таких гигантов мысли, как Тертуллиан на Западе и Ориген на Востоке. Труды этих христианских мыслителей являются образцом апологетического творчества. Вместе с тем, немалое место в них посвящено глубокому и всестороннему раскрытию истин христианской веры. Свои произведения они создавали на основе уже почти сложившегося новозаветного канона и своими трудами подготовили почву для христианского богословия, ставшего главным содержанием нового этапа в развитии христианской литературы.
Миланский эдикт 313 года, поставивший христианскую Церковь сначала в разряд дозволенной религии, а в последствие и религии имперской, знаменовал собой новый, третий этап развития христианской литературы. Этот этап был и самым бурным и самым продуктивным в истории Церкви, так как в отличие от предыдущих эпох, ознаменовавшихся жестким противостоянием Церкви и античного мира, новая эпоха стала временем воцерковления этого мира, его культуры, науки, политики, вообще – всей греко-римской цивилизации.
Обретение свободы Церковью послужило приходу в нее множества образованных людей, получивших литературное и философское образование в античных школах. Начался процесс осмысления христианского откровения в категориях спекулятивного разума. Возникли богословские школы, в которых этот процесс происходил на различных философских основаниях. Все это, естественно, сопровождалось бурным ростом литературной деятельности, так что III столетие стало Золотым веком христианской письменности. Виднейшими представителями этого периода стали святители Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Григорий Нисский и др. Все эти писатели, имея христианское образование и воспитание, имели вместе с тем и всестороннее светское образование, которое они получили в лучших философских школах того времени. Свои знания они употребили на то, чтобы все вопросы, которые издревле волновали лучшие умы человечества, были раскрыты в свете христианского откровения. Благодаря им все дальнейшее течение человеческой мысли на долгую тысячу лет вошло в русло христианской веры и морали. Кроме того, произведения этих церковных писателей настолько полно выразили опыт христианского откровения, что стали образцом и эталоном христианской мысли на все последующие века. Какие бы и сколько бы трудов не создали все последующие поколения христианских писателей, все они, вместе с Новым Заветом, имеют своим мерилом произведения этих отцов, удостоенных Церковью званием Вселенских Учителей.
Указанные этапы христианской литературы, вместе с тем, обозначили собой и основные, магистральные направления ее развития на будущие столетия. В первые три века христианская литература сложилась как феномен, существование которого обусловлено рядом причин. Причем действие этих причин в человеческой истории перманентно, а прекращение этого действия связано лишь со Вторым Пришествием Христа и наступлением Царства Божия.
Причины возникновения и существования православной литературы
Любая литература – это, прежде всего, отражение вовне мира человеческих идей. Именно идеи являются движителями человеческой цивилизации и культуры, поступательное развитие которых может быть осуществлено лишь с помощью литературы, этого универсального средства воплощения ноуменального мира в мире феноменальном. Идеи, лежащие в основе христианской литературы, являются вместе с тем и ее постоянно действующими духовными причинами. Назовем три из них.
Первопричиной развития христианской литературы во все времена было и будет совершенная новизна христианского откровения. Новый Завет никогда не устареет, не станет «наследием прошлого», потому что последние основания его лежат за пределами этого мира и в то же время являют себя в нем. Если мы зададимся вопросом: что или кто является средоточием евангельской проповеди, то будет очевидным, что это не учение о вере или нравственности. Какими бы важными они ни были сами по себе, на первом месте в любом Евангелии стоит образ Иисуса Христа, плотника из Назарета, Галилейского Учителя, Возвестителя Царства Божия пришедшего в силе, великого Чудотворца, Мессии и Спасителя всех людей.
В отличие от любого другого учения, евангельское учение не существует и неосуществимо без живого соучастия в Жизни, Смерти и Воскресении Христа. А для этого каждый, кто открывает для себя Евангелие, должен открыть для себя и Живого Христа, ощутить, буквально – увидеть Его в своей жизни. А это значит – стать очевидцем Христовых дел и Его проповеди наряду с апостолами и другими Его учениками. А очевидцы Христа уже «не могут не говорить того, что видели и слышали» (Лк.4,20), то есть не свидетельствовать о Христе. И поэтому каждое новое поколение свидетелей Христовых пишет свое евангелие, воспринимая и переживая опыт жизни во Христе в иных культурных и исторических условиях. Так в каждую новую эпоху появляются жизнеописания христианских подвижников, жизнь которых после встречи со Христом стала житием, отображающим совершенство и преображающую силу евангельской истины.
Вторая духовная причина развития христианской литературы заключается в категорическом неприятии Церковью тех условий существования, тех мотиваций, которыми руководствуется внешний мир. Христианство никогда не смирится с культом наживы и потребления, с жестокостью и несправедливостью, с пороком и вседозволенностью. А значит, всегда будет вести с ними активную борьбу, главным оружием которой является слово. Конечно, и внешний мир будет вести борьбу против Церкви, против ее ценностей, используя при этом ту же тактику, какую брали на вооружения древние критики христианства. Проповедуя учение Христа, Церковь всегда будет пытаться изменить, улучшить этот мир, а значит, будет всегда испытывать давление и противодействие со стороны своих недругов. Следовательно, будет появляться и новая проповедническая и апологетическая литература.
Третья духовная причина, способствующая росту христианской литературы, – это вечно меняющаяся картина мировосприятия. Каждое новое поколение сталкивается с ростом научных знаний о мире и человеке, с социальными и экологическими проблемами, не говоря уже об экзистенциальных вопросах: человек не может не задаваться вопросами о причинах и цели своего бытия. Все это требует богословского осмысления, причем на языке, понятном современному человеку. Необходимо показать, что ни новые научные теории, ни новые социальные или мировоззренческие вызовы не только не противоречат христианскому учению, но и вполне с ним согласуются.
Новые смыслы, которыми наполняется жизнь каждого нового христианского поколения, влияют и на переосмысление выраженных соборным разумом Церкви догматических истин. Это вовсе не значит, что эти истины могут изменяться со временем, или же создаваться новые, не существовавшие прежде. Дело в том, что эти истины – догматы – имеют Божественное происхождение, и как таковые не могут быть до конца вместимы ограниченным человеческим сознанием. Здесь простор для человеческой мысли практически безграничен, как бесконечны в своей глубине богооткровенные истины христианства.
Среда и условия способствовавшие возникновению и развитию православной литературы
Любая литература живет и развивается в социуме, обладающем достаточно высокой степенью культуры. В наше время практически невозможно найти народ, не имеющий письменности на своем родном языке. Но еще 1000 лет назад письменность и вообще литература были доступны только тем народам, которые входили в орбиту влияния, скажем, византийского или арабского мира.
Чаще всего появление национальной литературы было связано с принятием тем или иным народом христианства. Если же ко времени встречи с христианством у нации уже была своя письменность, то это намного облегчало дело христианской проповеди и воцерковления народа.
Так исторически сложилось, что христианство появилось и получило распространение в среде весьма развитой в литературном отношении: первыми провозвестниками и слушателями Благой Вести были иудеи – нация, имеющая весьма древнюю литературную традицию, запечатленную в книгах Ветхого Завета. Сам Христос в качестве одного из свидетельств о Его Божественном и Мессианском достоинстве ссылался на ветхозаветную литературу: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Ин.5,39).
Окружавшие иудеев нации так же имели свою письменность и литературу: египтяне, сирийцы, арабы другие народы Востока. Но среди всех этих народов совершенно особое положение занимали греки, ко временам Нового Завета уже подарившие миру «Одиссею» и «Илиаду», Сократа, Платона и Аристотеля. За 300 лет до Рождества Христова на греческий были переведены и книги Ветхого Завета. Так пересеклись две древние литературные традиции. Впоследствии обе они послужили появлению на свет христианской литературы, которая в первые три века оставалась в основном грекоязычной. На греческом были написаны все новозаветные книги (исключение составляет Евангелие от Матфея, который написал его на арамейском, и только впоследствии оно было переведено на греческий). Греческим пользовались апологеты, греческий был языком Золотого века христианской литературы. Существовавшие и появлявшиеся рядом с ним иноязычные традиции, будь то латинская, сирская, армянская или готская в сравнении с греческой всегда были на втором плане. Со времен дохристианской античности греческий был языком науки и образования, которые подарили миру эллины. Во времена Нового Завета греческий в его упрощенном варианте был и языком международного общения.
Благодаря этим условиям, слово христианской проповеди легло на благодатную в культурном отношении почву: именно хорошо развитая литературная среда послужила тому, что весть о Христе Воскресшем проникла в самые отдаленные уголки цивилизованного мира уже при жизни первого и второго христианских поколений. Там, где такой среды не было, дело проповеди шло намного тяжелее и дольше. Ибо нужно было начинать с создания национального алфавита и элементарной грамматики. В этом случае труд христианского миссионера неизбежно был связан и с делом просвещения народа, а чисто научный труд – лингвистика и филология – становились одним из видов христианского подвига.
Развитую литературную среду признавали одним из важнейших условий успеха христианской проповеди и выдающиеся церковные писатели III столетия. Сами получившие блестящее образование в лучших философских школах того времени, они призывали и молодое поколение христиан не гнушаться внешней, нехристианской ученостью, методы которой помогают и более глубокому пониманию евангельских истин и более широкому распространению христианства в мире.
Возникшее в литературной среде христианство очень рано, почти с самого начала своего существования, как религия Слова, приобрело черты мощного литературного течения, со временем вобравшего в себя все более или менее значимые литературные традиции. В Средние века влияние христианства на мировую литературу довлеющим. Но и в эпоху Возрождения, когда образуется новое гуманистическое направление в литературе, христианская и, в частности, православная литература не перестают быть одним из ведущих течений мировой культуры.
Кроме культурной и научной среды на развитие православной литературы оказывали и внешние – политические – условия. То, в каком отношении находились на том или ином историческом этапе Церковь и общество, Церковь и государство, в конце концов, отражалось и на православной литературе.
В первые три столетия Церковь находилась в условиях жесточайших гонений. Это наложило своеобразный отпечаток как на характер произведений церковных авторов, так и на объем православной литературы. Подавляющее большинство произведений этого периода отражают накал борьбы христианского учения с языческими религиями, эллинской философией и иудейским фанатизмом. Причиной этой борьбы был непримиримый мировоззренческий антагонизм между ними и Благой Вестью. В литературном плане произведения христианских авторов носили полемический характер и призваны были доказать превосходство христианства над современными ему религиозными и интеллектуальными движениями. Богословские истины в них раскрывались с евангельской простотой, главным было убедить оппонента в исторической достоверности евангельских событий и естественности христианской морали в противовес баснословности языческих мифов и порочности нравов язычников. Апеллируя к власти, христианские авторы взывали к чувству справедливости и законности, лежащих в основе римского права.
Вызванная к жизни под давлением внешних условий, литература этого периода была сколь немногословна, столь же и немногочисленна. Главная ее сила была в твердой убежденности авторов в истинности Христова учения и в непременной победе этого учения над всеми противящимися ему. Когда же противники христианства брались за мечи, Евангелие проповедовалось не чернилами и словами, но кровью и смертью мучеников.
В краткие передышки между гонениями ряд христианских авторов трудился и над более глубоким раскрытием истин Священного Писания. Таковы труды Климента Александрийского и Оригена, Тертулиана и Иринея Лионского. Но во всей силе и полноте христианское литературное творчество явилось миру в послеконстантиновскую эпоху, когда Церковь обрела свободу, а Крест Христов стал новым знаменем Римской империи на тысячу лет.
Успокоившись от волнений, вызванных гонениями, Церковь направила все свои творческие усилия на всестороннее осмысление и раскрытие Благой Вести. Поэтому главным направлением в православной литературе этого периода стало Богословие в его высшем понимании – как слово о Боге и Его отношении к миру и человеку. Но, обретя свободу от врагов внешних, Церковь столкнулась с не менее многочисленными и даже с более изощренными врагами – еретиками. Последние отнюдь не отрицали христианство, ибо до определенного момента сами являлись людьми Церкви и даже выступали как ее защитники. Но, осмысляя учение Христово в дискурсе эллинской философии, еретики искажали его таким образом, что христианское откровение теряло некоторые существенные свои черты и превращалось или в новоиудейство, или же в гностическое баснословие. Борьба с этим новым врагом заняла у Церкви почти полтысячелетия и вызвала к жизни такое мощное литературное движение, что и по сей день мы поражаемся глубине и силе мыслей создавших ее православных писателей.
Еще одним значительным литературным направлением этого периода стала аскетическая литература. Появление ее было связано с образованием и бурным ростом такого явления духовной жизни как монашество.
Итак, главными условиями, благоприятствующими развитию православной литературы являются:
1. наличие письменной культуры и литературной традиции,
2. свобода вероисповедания и христианской проповеди.
Развитие православной литературы – качественное и количественное – напрямую связано с бытием Церкви Христовой и обусловлено ее миссионерской природой. Во время социальных и цивилизационных кризисов, помимо непосредственной своей миссии – проповеди Евангелия Христова, Церковь берет на себя и функцию хранителя и созидателя высших достижений человеческой культуры, важнейшим из которых является письменное слово, то есть литература.
Православная литература как особое направление в мировой литературе
Итак, что мы понимаем под термином «православная литература»? В первую очередь, оно обозначает конфессиональную принадлежность определенного литературного течения, указывает на его источник, на соотнесенность его духовного содержания с ценностями православия, его веро- и нравоучением. Этим, собственно, и отличается литература православная от литературы о православии и литературы православных писателей и мыслителей. Первая может происходить из среды не только внешней по отношению к Церкви, но и прямо враждебной, к каковой следует отнести произведения писателей-материалистов или сектантов. В их книгах мы тоже можем найти истинные сведения о православии, которые, впрочем, всегда будут приправлены ядом атеистического нигилизма или сектантских лжеучений.
Что же касается писателей, исповедующих православие, то их труды, сколь бы глубоко не раскрывали мир православной духовности, при всей воцерковленности авторов не могут быть отнесены к православной литературе из-за их сугубо художественного содержания. Как бы мы ни восторгались христианской глубиной и пророческим гением Достоевского, православными его произведения не назовешь. Скорее, можно говорить о православном дискурсе, который писатель использовал для создания художественных образов или же философских наблюдений. А вот «Размышления о Божественной литургии» Гоголя вполне подходят под определение православной литературы, так как художественный элемент в них уступает православному содержанию.
Православная литература – это литература сугубо церковная, поскольку родилась она в лоне Церкви, написана людьми Церкви и имеет своей целью раскрытие православного вероучения, как перед членами Церкви, так и перед внешним миром. Это значит, что православной литературой может быть названа только такая литература, которая самой Церковью, ее членами и ее самосознанием признана таковой. Именно этот признак – признак церковности – и выделяет православную литературу из той массы книг, которые написаны о православии нецерковными, а иногда и воцерковленными писателями.
Но и принадлежность к Церкви того или иного писателя, пишущего о православии, еще не является признаком церковности его произведений. К примеру, труды такого всемирно известного богослова как протоиерей Александр Мень, до недавнего времени нельзя было увидеть на прилавках церковных магазинов. А вот книги Ивана Шмелева «Лето Господне» или «Повесть об Антихристе» Владимира Соловьева уже давно заняли свое место в списках православной литературы. Почему так происходит? Каков процесс обретения статуса церковности тем или иным произведением церковного писателя?
С первых веков христианской эры, когда шел процесс становления православной литературы, в Церкви был выработан механизм определения степени церковности того или иного произведения, которым мы пользуемся и доныне. Этот механизм предполагает проверку произведения на соответствие следующим критериям:
1. автор или составитель должен быть членом Православной Церкви,
2. произведение должно отражать неповрежденное евангельское и апостольское учение,
3. цель произведения должна быть миссионерско-назидательная – раскрытие красоты и правды учения Господа нашего Иисуса Христа перед внешним миром с целью его воцерковления и утверждение верных в основах христианской веры и нравственности.
С первым критерием определиться достаточно просто: автор произведения, как и любой православный христианин, должен находиться в евхаристическом общении с Православной Церковью до самой своей кончины. Второй же и третий пункты соотносятся между собой как задачи и цели православного литературного творчества. Вот здесь-то и возникает ряд субъективных и объективных трудностей.
Первое – это правильное и глубокое понимание писателем православного вероучения, то есть вопрос компетенции. При всей благонамеренности из-за отсутствия компетенции автор может допустить неточность в изложении предмета и этим повредить не только себе, но и читателю. В разрешении этого вопроса немаловажную роль играет наличие духовного и светского образования, без которых брать на себя труд написания православного произведения не только бесполезно, но и небезопасно. К субъективным же трудностям можно отнести и недостаточную чистоту жизни православного писателя, которая так необходима для проповеди высоконравственного учения Христова.
Если же компетенция писателя не вызывает сомнения, а его личная жизнь не расходится с проповедуемым им учением, то на пути обретения его произведениями статуса православной литературы может возникнуть еще одно препятствие – некомпетентность тех членов Церкви, в обязанности которых входит соблюдение чистоты христианской веры и нравственности. Именно от их оценки зависит, войдет то или иное произведение в корпус православной литературы или же останется на периферии церковной жизни.
К объективным трудностям следует отнести исторические и социальные условия, при которых распространение или правильная оценка трудов православного писателя бывает затруднена. Обычно это времена великих исторических перемен и социальных сдвигов, когда Церковь все свои усилия направляет не на развитие, а на сохранение уже имеющегося духовного богатства.
Я не случайно упомянул отца Александра Меня, так как в судьбе его богословского наследия, как мне кажется, процесс воцерковления произведений православного автора на православную же тематику отразился наиболее ярко. Отец Александр писал свои труды в эпоху духовного голода, отсутствия самых насущных книг – Священного Писания, святоотеческого наследия, аскетических творений. Многое ему приходилось заимствовать из книг инославных авторов, многое – осмыслять самому. Именно поэтому к его творчеству в церковной среде отнеслись с определенной осторожностью и даже недоверием. И хотя его вдохновенные проповеди и книги послужили для многих советских людей путеводителем к православию, вплоть до 10-х годов XXI столетия его труды в списках церковной литературы не значились. Сегодня сомнения в православии отца Александра развеяны, и издательство Московской Патриархии приступает к изданию его трудов. Этому поспособствовало то, что сама Церковь за прошедшие 20 лет своего существования живет и развивается в условиях максимальной свободы, и если не в полной мере возродила, то значительно улучшила, и качественно и количественно, институт духовного образования.
Перспективы развития православной литературы
Обозначив ряд вопросов, касающихся православной литературы, и, насколько хватило разумения, ответив на них, мы можем ответить и на вопрос, заданный темой настоящего доклада: каковы перспективы развития православной литературы и есть ли эта перспектива?
Осветив хронологию развития православной литературы, мы вместе с тем раскрыли и механизмы ее становления. Эти механизмы, как и сама литература, не являются чем-то онтологически самобытным. Своим существованием они обязаны бытию Церкви, ее природе, которая сама неотделима от своей Первопричины – Господа Иисуса Христа. Православная литература – это особая ипостась бытия Церкви в этом мире, наилучшая – после Евхаристии – ее манифестация. Как Церковь есть «столп и утверждение истины» (1Тим.3:15), так и православная литература есть свидетельство истины православия. И как Церковь Христова будет присутствовать в этом мире до скончания века, так и ее свидетельство о Христе в написанном слове будет продолжаться вечно.
Конечно, мир будет препятствовать распространению этого слова, будет восставать против православной литературы и, может быть, как это уже было не раз, даже попытается уничтожить ее. Но все эти попытки обречены на неудачу, потому что в основе православной литературы лежит живое слово Христа, написанное на скрижалях сердец сотен тысяч и миллионов православных христиан. А эти рукописи не горят.
В заключение хотелось бы отметить и еще одно существенное свойство православной литературы – ее актуальность. На самом деле, в каком бы веке, в какой бы стране ни была написана та или иная православная книга, она никогда не станет предметом чисто библиографического интереса. Она всегда будет волновать души и сердца, как волнует и радует сердце чтение Слова Божия, записанного богодухновенными мужами тысячи лет назад. Уникальность и вечная новизна Евангелия – залог того, что православная книга, отражающая его свет, будет всегда востребована и никогда не устареет. Более того, чем старее и дряхлее будет становиться этот мир, тем свежее будет дыхание Вечности со страниц православной книги. Ибо чем дальше мы уходим от времен Нового Завета, тем ближе мы ко Христу.
Доклад сделан 13 марта 2015 года в Челябинской государственной академии культуры и искусства на научно-практической конференции «Православная книга в культуре России»